Кочевое и гибридное

Год 1989-й стал поворотным для этой риторики сразу на нескольких фронтах. Исчезла не только оппозиция стран первого и третьего мира, метрополии и периферии, на которой строилась связь между современным и племенным искусством, но и оппозиция стран первого и второго мира, свидетельством чего явилось падение Берлинской стены в ноябре. Многие заказывали грузовое такси и уезжали куда глаза глядят.

Зарождался новый «мировой порядок», который триумфально провозгласит в 1991 году, после войны в Персидском заливе, Джордж Буш-старший, — американский по преимуществу порядок открытых мультинациональных потоков капитала, культуры и информации для привилегированного меньшинства и порядок лишь укрепившихся местных границ — для многих других. Эти неоднозначные перемены глубоко затронули многих художников.

Некоторые из них заговорили о «гибридности», имея в виду расширение постмодернистской критики модернистских ценностей художественной оригинальности благодаря постколониальной критике западных понятий о культурной чистоте. Эти постколониальные художники искали третий путь между «архаизмом и ассимиляцией», по выражению критика Питера Уоллена, и «академизмом и модернизмом», по словам художника Рашида Араина. Не желая быть ни иллюстраторами фольклорного прошлого, ни имитаторами интернациональных стилей, они старались связать глобальные тенденции и локальные традиции осмысленным диалогом. Иногда этот постколониальный диалог заставлял искать компромисс между, как правило, кочевой жизнью художника и чаще всего привязанной к определенному месту направленностью проекта. В самом деле, в новые времена космополитизма сами художники стали перемещаться подобно артефактам в далеком первобытном прошлом.